Да это же вовсе не революция! Это светлое преображение, величайшее из земных чудес. Конечно, было героическое воодушевление, непомерное отчаяние, мужественная и непреклонная решимость, и потому уличные бои, пожары, восторг и ужас народного восстания, и против мужественно восставших спрятанные по засадам «фараоны» и охранники с пулеметами и револьверами. Было все то, что бывает во всех революциях. Но недаром поэт сказал:
У нас особенная стать,
В Россию надо только верить…
И над светлым и ярким пафосом восстания в нашей революции, сделанной Петербургом, гордитесь, жители невской столицы! – возносится иной, ещё светлейший восторг, — радость преображения.
И произошло это дивное преображение так, не то что безболезненно, а так стихийно и просто, что впечатления слагаются такие, как будто с дерева времен свалился спелый плод.
Где же защитники старого строя? Если не считать немногих безумцев, которые до пятницы еще прятались кое-где на колокольнях, бесцельно стреляя в толпу радостного народа, не видно никого, кто бы, хотя в робких беседах, защищал старый строй. Ах, это злое всем наскучило! Нет защищающих то, что упало. Все согласны. Даже немного жутко и странно, что так быстро все пришло к согласию.